Клеавристис.

треух

Мы встретились. Я долго ждал этой встречи. Но…
У него дна брючина штанов немного длиннее, вторая, соответственно короче.
Один рукав его костюма едва достигает изгиба локтя, второй полностью закрывает его кисть
Шапка треух на боку, одно ухо торчит в сторону, второе нашло себе упокоение на макушке.
Сапоги его просят каши. Не просто просят ее, а настойчиво требуют.
И это тот, кого я ждал?
Немыслимо!
Я хотел увидать этакого вальяжного старичка, уверенного в себе, немного даже чопорного, с сигарой во рту, в пенсне на переносице, и с дорогой тростью в левой руке. Для того чтобы правая ладонь была свободна для рукопожатия.
Пусть посмотрел бы снисходительно на меня, свысока, из под своего котелка, или из-под великолепного цилиндра, а не снизу вверх, из под третьего уха шапки.
Пусть цыкнул бы великолепными, искусственными белоснежными зубами, а не плюнул бы в один из прогалов между прореженными гнилыми корешками.
Пусть скривил бы губы при виде моего костюма, а не зачмокал бы восхищенно, глядя на мой прикид.
Пусть бы после, в конце нашей встречи, разочаровавшись во мне, ушел, не прощаясь, а не припал бы к моей груди в приступе умиления.
Я глубоко вздохнул.
Но сильно не разочаровался. Все же этот, нищеподобный человек, мне роднее. Ближе. Дороже.
Я могу без проблем поплакаться у него на плече, и по моему желанию он отдаст мне последние свои разбитые донельзя сапоги.
Он достанет грязный окурок из-за своего уха, и передаст его мне, а сам будет с наслаждением ловить дым выпускаемый мною. Окурок-то этот последний.
И я не буду, его стыдится, представляя его своим друзьям и близким. Выжить и остаться человеком, ему было очень непросто.
Я буду им гордиться.