Эх, Ницца!
Но есть и другая Ницца, которая напомнила миру о себе своим героическим подвигом весной этого года, когда сторонники мира, атаковав порт, сбросили в воду подготовленную к отправке в Африку машину смерти — установку для запуска летающих бомб. Это Ницца Гарибальди и Герцена, тела которых покоятся на ее кладбище. Это Ницца партизан Торрени и Грасси, повешенных гитлеровцами на ее центральной улице в июле 1944 года. Это Ницца докеров и железнодорожников, металлистов и рыбаков, ютящихся в старых и тесных трущобах Старого города.
Именно эта Ницца встречает сейчас десятки тысяч совершенно необычных гостей: по бульварам гуляют сегодня парни и девушки в простеньких рабочих блузах, с бумажным платком на шее, на котором оттиснуто типографской краской: «Международный слет молодежи. Ницца. 1950 год». Гости живут высоко в горах над городом, где раскинуты их палатки. Но там они только ночуют, а весь день, с утра до вечера, проводят в Ницце, где один митинг сменяет другой, где бурлят страстные дискуссии и споры и речь идет обо всем: о жизни и смерти, о литературе и науке, о войне и мире, о будущем молодежи и ее сегодняшних повседневных заботах.
Их движение сюда было подобно лавине, сметающей все преграды на своем пути. Сотни юношей и девушек катили на мотоциклах и велосипедах, а то и просто шли пешком. Сменяясь по этапам, молодые спортсмены несли через семьдесят департаментов Франции символические жезлы эстафет, на которых были выгравированы слова: «Добьемся запрещения атомной бомбы! Отстоим мир во всем мире!» И повсюду, где появлялись эти гонцы, вскипали жаркие митинги. В толпе мелькали белые листочки Стокгольмского воззвания о мире — шел сбор подписей, и многие молодые люди, наспех бросив в рюкзак самые необходимые в дороге вещи, устремлялись вдогонку эстафете,— она росла, как снежный ком.
