Дневник дилетанта.

Маленькая речка,
Что далеко вьется.
Маленькая речка
Речкою зовется. далее…

И снова, и опять мне чертовски не повезло. Иного определения я и подобрать не могу. Нет у меня сил с ним ездить в его автомобиле на пассажирском сиденье, рядом с ним, когда он сидит за рулем. Создается такое странное впечатление, что тебя перемещают в пространстве на телеге, запряженной в старую кобылу, именуемую в народе клячей. Не потому, что очень неудобно, и совсем не потому, что тряско, а потому что передвигаемся весьма медленно. Ухабы, выбоины, колдобины и другие огрехи на дороге, он как раз или чересчур неторопливо объезжает, или гусиным шагом, очень-очень медленно через них перебирается. Тереть не могу, что-либо говорить под руку водителю, подсказывать ему, делать, какие бы то ни было замечания, но … Огромное желание испытываешь высказать ему, просто еле-еле себя сдерживаешь: далее…

Что может сравниться с летним лесом в ясную, солнечную погоду? Тут тебе и ярко-зеленая, листва и цветы, и ягоды! А птиц сколько! Ленка, Костикова сестра — бояка! Как она испугалась, когда птичка выпорхнула у нас из-под ног! Оказалось, там ее гнездышко. Мы раздвинули траву и увидали жаждущие раскрытые клювики. Птенчики были такие хорошенькие, что хотелось их взять в руки, и поласкать. Только Костя не позволил. Он сказал, что мать их бросит после этого. А нам этого совсем не хотелось. далее…

Если булыжник – оружие пролетариата.
То оружие настоящего репортера – ботинок!
А чем еще выразить свой протест? Прежде, чем допустить на пресс-конференцию, через столько детекторов пропустят, не раз обыщут. Что звенит? Ботиночки? Вы их снимите, пустите по ленте через аппарат, а на той стороне обуетесь. Ну и получай! Дуплетом, с двух ног. далее…

Мой друг, с кем мы протрудились не один год вместе, решил сменить место работы. Я поинтересовался, куда он навострил лыжи. Тот ответил. далее…

Я думаю, педсовет с родителями, — ответила завуч.— Что это такое? Совсем распустились.
— Хорошо,— сказал Андрей Николаевич, наклоняясь, чтобы взять магнитофон.— Хорошо.
У Анны Федоровны в этот день были еще два урока в параллельных 9 «А» и 9 «Б». Она провела их собранно, поразив ребят в 9 «Б» вступительным словом о Великой Русской Литературе. Она говорила минут двадцать сначала с ноткой равнодушия, какой-то безнадежности, как бы для себя, а не для класса. А потом крикнула, обернувшись на шум, с болью:
— Ну, что же вы не слышите никого — ни Чехова, ни Толстого… Вы же наследники Великой Литературы. Вы всегда найдете в ней опору для своих сомнений и страданий. Если, конечно, будете способны сомневаться и страдать. далее…